«С 14 лет я каждый день прощалась с жизнью». Это слова Маши Рольникайте, которая пережила ужасы концлагерей и оставила после себя бесценный свидетельский дневник.
Период Второй мировой войны. Голландия. Маленькая еврейская девочка прячется в укромном месте за книжным шкафом, бесконечно заполняя тетрадь своими размышлениями. В свои четырнадцать лет она размышляет о мальчиках, семье и своей отличии от других. Позже в её записях появятся ужасные строки: «Я так боюсь, что нас обнаружат и расстреляют». Эту девочку звали Анна Франк. Она погибла в концлагере в возрасте пятнадцати лет, всего за пару месяцев до освобождения. Её дневник стал символом трагедий Холокоста. Но она была не единственным голосом, рассказывающим о страданиях. В это же время дневник вела и другая девочка – Маша Рольникайте, которая выжила и смогла поведать о своем опыте в книге «Я должна рассказать».
Маша Рольникайте родилась в 1927 году в еврейской семье в Клайпеде, а до начала войны проживала в Вильнюсе. Отец её был адвокатом, а мама заботилась о доме и детях. В семье росло четверо детей: старшая Мира, Маша, а потом младшие Рая и Рувик. Их жизнь была обычной и насыщенной счастьем, пока 24 июня 1941 года в Вильнюс не вошли нацисты.
Сначала казалось, что ситуацию можно хотя бы немного улучшить. Семья прятала свои вещи: пионерский галстук спрятали в отцовском пиджаке, документы укрыли на чердаке. Но скоро начались облавы. Евреям запретили многое: передвигаться по тротуарам, пользоваться транспортом, посещать школы. Продовольственные карточки, выдаваемые на продукты, были настолько ограниченными, что еле-еле хватало на жизнь. Маша записывала в дневнике: «Я никогда не понимала, что значит слово “расстрел”. Фашизм, война, оккупация – это казалось лишь частью урока истории. Но теперь я вижу, что это реальность. Если я выживу, я расскажу. Если нет, пусть другие прочтут мой дневник и знают об этом!».
Семья Рольникайте вскоре оказалась в Вильнюсском гетто. В одной квартире уживались 17 человек из восьми семей. Они спали в ванной, на столах, страдая от голода и работая на пределе. Маша была вынуждена отказаться от учёбы: ей приходилось таскать воду, мыть бараки, дробить камни для строительства. Мама просила её сжечь дневники, но Маша решительно отказалась. «Что случится со мной, то и с этими записями», – говорила она.
В гетто Маша потеряла мать и младших брата с сестрой. Когда их вели на расстрел, она случайно оказалась в другой колонне. Мать закричала: «Живи, моё дитя! Пусть хоть ты одна живёшь!» Это были её последние слова. В дневнике Маша позже написала: «За что мы, за что так ненавидят нас?».
После этого она попала в концлагерь «Штрасденгоф», а затем в Штуттгоф, где каждый день ждала своей смерти – от голода, газа или избиений. Работая на морозе в тонкой одежде, она носила и дробила камни. В её записях остаются слова о том, как конвоиры с непрекращающимся взглядом следят за ними. Надзиратели устраивали «развлечения», как мучительные обливания водой для пойманных. Маша отражает это тем, что «люди уже не напоминают себе».
Маша была свидетелем множества смертей – от тифа, побоев, голода. Её судьба стала чудом, когда в марте 1945 года лагерь освободили советские войска. «К нам вбежали красноармейцы, искали выживших, поддерживали нас. Я не могла стоять, мои ноги дрожали. Два солдата сделали стульчик из своих рук и понесли меня», – вспоминала она. Эти моменты восстановили в ней надежду.
После окончания войны Маша воссоединилась с отцом и старшей сестрой. Она завершила обучение, а затем продолжила учёбу в Литературном институте. В 1963 году её дневник был впервые опубликован на литовском, и позднее на русском и других языках. Книга «Я должна рассказать» стала одним из немногих свидетельств о Холокосте на территории СССР.
В своей продолжительной жизни Маша Рольникайте дольше 88 лет оставалась ясной умом и памятью. В одном из финальных интервью она подчеркнула: «Мир не изменился. Нет никаких гарантий, что Холокост не повторится». Она чувствовала необходимость передать свою историю, хотя и не смогла изменить мир. Но её дневник остался, как подтверждение, как предупреждение, как крик души, который нельзя игнорировать.
«Люди не хотят помнить, – заметила она. – Моя обязанность – рассказать об этом».
Добавить комментарий