Ребёнок 77325. Как заключенные Освенцима мать и дочь нашли друг друга спустя много лет.

Ребёнок 77325. Как заключенные Освенцима мать и дочь нашли друг друга спустя много лет.

В память о миллионах людей, погибших и выживших в нацистских концентрационных лагерях, ежегодно 11 апреля во всём мире отмечается Международный день освобождения узников концлагерей. Эта дата была выбрана и утверждена ООН не случайно. Она была установлена в память об интернациональном восстании узников концентрационного лагеря Бухенвальд, которое произошло 11 апреля 1945 года.

Но сегодня история другого дня и другого концлагеря, освобожденного войсками 1-го Украинского фронта под командованием маршала Ивана Конева за несколько месяцев до окончания войны. Крупнейший нацистский лагерь массового уничтожения Освенцим (немецкое название Аушвиц), находившийся на территории Польши, был освобожден в январе 1945-го. Тогда оказались спасены несколько тысяч заключенных, которых немцы не успели умертвить. Советские солдаты и офицеры увидели крематории и газовые камеры, орудия пыток, человеческие останки… Солдаты, повидавшие немало ужасов войны, не были готовы увидеть такое.

Подполковник Иван Катышкин из входившей в состав 1-го Украинского фронта 59-й армии в своей книге «Служили мы в штабе армейском» детально описал впечатления от увиденного: «Перед нами, а также перед журналистами, тоже прибывшими сюда, предстала ужасная картина гитлеровских преступлений перед человечеством. Фашисты расстреливали в лагере тысячи ни в чем не повинных людей, сжигали их заживо, проводили над ними всевозможные опыты, заражали инфекционными болезнями. … Помнится, нам рассказали, что всех поступающих в Освенцим начальник лагеря эсэсовец Фрич обычно встречал такой циничной фразой: «Предупреждаю, что вы приехали сюда не в санаторий, а в немецкий концлагерь, из которого существует один только выход через дымоход».

В Освенциме мы увидели истощенных до неузнаваемости людей. Большинство из них не могли даже самостоятельно передвигаться. Тут были поляки, русские, французы, бельгийцы… А рядом с этими полуживыми трупами находились горы человеческих волос, детских ботиночек и женских туфель, ящики с порошком из человеческих костей, зубные протезы…».

В душегубках, газовых камерах и крематориях Освенцима ежегодно погибали сотни тысяч человек, а всего за годы войны в этом лагере смерти было истреблено свыше 1,4 миллионов человек – граждан из порабощенных гитлеровцами стран Европы.

Но самое страшное то, что в этом аду находились дети – тысячи детей, которых нацисты не жалели и использовали в своих преступных целях.
«Жуткая картина: вздутые от голода животы детей, блуждающие глаза; руки как плети, тоненькие ножки; голова огромная, а всё остальное как бы не человеческое как будто пришито. Ребятишки молчали и показывали только номера, вытатуированные на руке. Слёз у этих детей не было. Я видел, они пытались утереть глаза, а глаза оставались сухими», рассказывал в книге «До и после Освенцима» полковник В.Петренко, чья 107-я дивизия вошла в Освенцим.

Среди этих детей была и героиня сегодняшнего рассказа – её нацисты не тронули, но разлучили с матерью на целых 23 года.
⠀
«Одну мою дочь сожгли в печах Освенцима. Двадцать лет ищу вторую дочь, Шуру Королёву. У неё на левой ручке, ниже локтя, выжжен номер 77325» – это слова одного из самых страшных писем, пришедших в адрес Агнии Барто, детской поэтессы, которая в 1960-х годах начала искать людей, разлучённых войной, освещая эту работу в программе «Найти человека» на радио «Маяк». Это письмо позже было опубликовано в «Литературной газете», а рядом прикреплён снимок – стоп-кадр из военной кинохроники, на котором были изображены дети в полосатой форме. Эту фотографию и письмо прислала Агнии Барто Анастасия Ивановна Королёва, разыскивающая свою дочь. Однажды она случайно увидела документальный фильм об Освенциме и в одном из эпизодов узнала свою маленькую Шуру. С тех пор, как они виделись в последний раз, прошло уже почти 20 лет, но сердце матери подсказывало: это она, её Шурочка. Анастасия Ивановна обратилась в руководство киностудии, попросив сделать для неё эту фотографию, и по ней потом искала свою дочь.

После начала войны Анастасия Ивановна осталась одна с тремя дочерьми, жили они в Витебске. После прихода гитлеровцев в 1942-м пришлось бежать, спасаться в лесу, в землянках, но их всё равно поймали и отправили сначала в гетто, а затем в концлагерь Майданек. В 1944-м из Майданека Королёвых пригнали в Освенцим (или Аушвице-Биркенау так немцы называли этот концлагерь). Но сама Анастасия Ивановна пробыла там не долго – её отправили в лагерь Равенсбрюк (Германия), старшую дочь Людмилу переместили в концлагерь Костантиново в Польше, а младших дочерей оставили в Освенциме. Средняя дочь, Римма, погибла в концлагере, а маленькая Шурочка выжила и продержалась до освобождения концлагеря.
⠀
Но Анастасия Ивановна тогда ничего не знала о судьбе своих дочерей. После освобождения она вернулась в родную Белоруссию, поселилась в деревне под Витебском. И сразу начала поиски детей писала письма во все инстанции. Но много лет поиски были безрезультативными, единственное, о чём знала Анастасия – её средняя дочь Римма была сожжена в печах Освенцима.
⠀
Документальный фильм с кадрами освобождения Освенцима возродил надежды матери. Она сразу же написала письмо Агнии Барто, где поведала о судьбе сожженной в Освенциме Риммы и рассказала о двух потерявшихся дочерях. Анастасия Ивановна написала свой лагерный номер, и предположила, что у дочек должны быть близкие к её номеру числа, так как наколки им делали в один и тот же день.
⠀
Первой на призывы Агнии Барто откликнулась Людмила она жила в Витебске, можно сказать, по соседству с матерью. Откликнулись и две молодые женщины, которых звали Александрами, и которые тоже были в Освенциме. Но их лагерные номера очень разнились с номером Анастасии Ивановны.
⠀
Когда в январе 1945 года Красная армия освободила узников Освенцима, среди освободителей был офицер Михаил Хозин, который, увидев 5-летнюю Шурочку, взял её на руки и угостил сахарком. Девочка вцепилась в Хозина, ни за что не соглашаясь спуститься на землю. Пришлось Михаилу и его жене Любови Хозиной, медсестре военного госпиталя, взять девочку с собой. «Меня так давно никто не обнимал, наверное, мне очень захотелось тепла и объятий», – вспоминала Александра.

Шурочка была помещена сначала в госпиталь, где её лечили от истощения и вшей, а затем вместе с супругами Хозиными и с 60-й армией Первого Украинского фронта Шура дошла до Польши и Чехословакии, в мае 1945-го – до Германии, и всюду солдаты, как вспоминала она потом, приносили ей, дочери полка, лучших кукол из разбитых витрин…
⠀
После Победы их воинскую часть перевели в Молдавию. Хозины определили девочку в детский дом города Бельцы, где Александру записали Михайловной (по имени офицера Хозина), а фамилию присвоили знатную – Победа.

Примерно через полгода Шуру удочерила семья Ярославских, похоронившая пятерых своих детей, и отныне она звалась Александрой Семёновной Ярославской. Семья жила скромно, Александра окончила торгово-кулинарное училище, работала по специальности. Потом вышла замуж, родила дочь Галину, и по совету родителей поступила на заочное обучение на факультет товароведения филиала московского института в Кишиневе.

Свою татуировку с номером Александра старалась скрывать сложно было объяснять всем её происхождение. Хозяйке квартиры, которую снимала в Кишинёве, к примеру, сказала: «Так я ж детдомовская, не знаю, как так вышло». Однокурснице – соседке по комнате сказала правду: «Помню, как мне её делали, но зачем не знаю».

Александра вообще не была уверена то ли она вспоминала многие детали из лагерного детства, то ли это были её кошмарные сны… Но многое она помнила чётко. Например, как в лагере её и других детей заставляли таскать огромные мешки: «Когда волокла, не знала, что в них. Потом рассказали: они были набиты женскими волосами». Помнила огромные вагоны, с неизменной регулярностью привозившие узников ещё живых и уже мёртвых к железнодорожной платформе лагеря. Как были объедены трава на земле и листья на деревьях на уровне человеческого роста… Как не просыпались утром соседи в бараке… Очень запомнилась музыка, которая играла каждый день. Быстрая, что-то вроде фокстрота. Людей заставляли танцевать. Они танцевали и падали, танцевали и падали… Это зрелище очень веселило немцев.

А еще Шура помнила, как её крепко держала какая-то женщина, когда кто-то долго колол её руку иголкой, и это было очень больно, и она вырывалась из рук державшей её женщины… После этих «уколов» Шурочка стала заключённой 77325. Но она никогда не забывала своего имени: именно так – Шурочка – называла её мама. Однако она не помнила, что это именно мама крепко держала её во время этих «уколов», потому что сразу после присвоения номеров мать разлучили с детьми…
⠀
Надо же было такому случиться, что именно эта девушка, которая жила вместе с Александрой на съёмной квартире, услышала передачу Агнии Барто, расшифровку которой опубликовали в центральной прессе. Девушки отыскали газету, стали сверять лагерные номера. Увы, первые две цифры на руке Александры не читались. «Помню, как бросило в жар, как кричала, плакала…», – вспоминала позже Александра. Ведь знала: она была Александра Михайловна Победа (но почему Михайловна и почему Победа ответов не было…) – под таким именем её и взяли из детского дома.

Надежда, что в этом письме именно её ищет мать, была небольшая, но тем не менее девушки отбили Агнии Барто телеграмму. Известная писательница связалась с Анастасией Королёвой, как можно осторожнее уточняя лагерный номер. «Шурочка от боли дергалась, я с трудом удерживала её, поэтому первые две цифры – семёрки – остались смазанными», – вспомнила Анастасия.
⠀
Спустя несколько дней Барто отправила Александре телефон сестры Людмилы в Витебске. «Это точно Ваша сестра. У вас одинаковый голос, и охаете и ахаете вы совсем одна как другая», – говорила писательница.
⠀
Они встретились спустя 23 года: Анастасия Ивановна Королёва со второй дочерью Людмилой и Александра. «Всё, вот моя дочушка… два десятилетия поисков! говорила сквозь слёзы Анастасия Ивановна на лестничной клетке в доме в Бельцах, увидев Шурочку. «А я … мне показалось, что я знаю эту женщину всю жизнь, всю свою жизнь…» – рассказывала позже Александра.
⠀
Она никогда не любила вспоминать о том, как они с мамой начинали всё заново, как узнавали друг друга, притирались характерами, по-своему сложными у каждой…

«У меня голос такой, что когда я в магазине не улыбалась, покупателям казалось, что я грублю. Поэтому всё время держала улыбку на лице», – говорила в интервью Александра Семёновна. Она проработала заведующей гастронома многие годы, и даже за её улыбкой чувствовался непростой характер.

В альбоме для фотографий среди прочих Александра Семёновна хранила две фотокарточки всё, что осталось от Шурочки Королёвой. Одна из них – тот самый стоп-кадр из военной кинохроники – на нём дети в полосатых робах и черноглазая девочка посередине. На второй – грустная 5-летняя девчушка на коленях у людей в погонах, в лесу… Это военное фото прислала на Шурин адрес после того, как о встрече в Бельцах узнала вся страна, та самая Любовь Хозина, медсестра военного госпиталя, жена офицера.
⠀
Всю взрослую жизнь Александра Семёновна прожила в Бельцах (Молдова), дважды была замужем, растила дочь, работала. На 65-ю годовщину освобождения лагеря музей в Освенциме пригласил Александру Семеновну Гарбузову приехать в юбилейную дату на мероприятия. И она приехала. Второй раз в жизни вошла в эти ворота с железными буквами: «Труд освобождает», ища там себя, 5-летнюю Шуру Королёву, свою маму, сестру, и вспоминая… Вспоминая полы немецкой шинели, в которой она прячется, играя и её не отшвыривают, а даже дают добавки баланды… Вырванные у трупов золотые зубы… И «стену смерти» расстрельную стену…

Александра Семёновна прошла по дорожке, освещённой огнём миллиона свечей в память о жертвах концлагеря, к этой самой «стене смерти» и положила цветы. В последний раз она побывала здесь в 2015 году, в день 70-летия освобождения лагеря.

Александра Гарбузова ушла из жизни семь лет назад в возрасте 77 лет.

Приглашаем в наш новый паблик, где мы каждый день публикуем интересные факты и истории о людях, оставивших след в нашей истории История на все времена