Остался я совершенно один. Моя старая уехала к сестре.
Сестра моя каждый год осенью шлет мне телеграммы с сообщениями о том, что она на последнем издыхании. И вот уже целых сорок лет она «умирает» — явно заядлая шутница.
Я не могу не сказать ей: «Ты что творишь? Я и сам на одной ноге, ты тут еще собираешься умирать. А кто же кур управляет? А корова? А поросенок?» «Не переживай, я договорилась», — отвечает она.
Договорилась, да, но о чем? В голове крутятся мысли о разводе, но кому они сейчас нужны? Одни лишь переживания на пустом месте.
Вот этим летом у нее разболелся зуб. Я уж подумал, что этого не переживу. Днем все было нормально, зубы на месте. А вот когда ночь настала, зуб начал нестерпимо болеть. Подскочил — включил свет, а у сестры лицо распухло, не узнать. Да и к тому же, видимо, мне на подушку наехало.
«Помираю! Помираю!» — кричит она.
«Что ты несешь? Кто из-за зуба умирал? Сестра твоя за сорок лет не может помереть, и ты туда же!» Так и думал, что от бессонницы с ума сойду. Четыре утра! Куда я ей? Кого? «Спи давай!» А утром у нее такой рот набок, что язык не влезает — недоразговор. На что-то «мы-мы» указывает, но что это значит?
«Отвези меня в больницу». В больницу?! На какой черт! С утра у меня кровельщик назначен по делам — забор требуется поправить, козлы исправить надо. Яя как раз в больницу собрался? Да еще пять километров туда и шесть обратно. Это пятнадцать километров с лишним! Бензин сейчас гораздо дороже молока! Кто повезет? Да проще без зубов, действительно. И куда мне? Ради чего?
Ноги сами не идут. Пошел. Машины носятся мимо, ни одной лошади не видно. Где мне их взять?!
«Мы-мы», — слышу ее шепот.
«Замолчи! Не трепи мне нервы!»
Она замолкла. Значит, еще хуже — непонятно, жива ли она. Потрогал — теплая. Плохо, что встать не может. Хочет как-то подняться — голова кружится. Ну, что я могу? Я один на одной ноге! Пошел в сарай, там осталась коляска от внучки. Весной только навоз возил, и все. Думать — как ее перетащить. Весит она, наверное, целый пуд. И мне это в той же весовой категории. Одним махом не поднять — разве что по частям. Черт возьми!
Соседку позвал на помощь, как-то подтащили. К счастью, удалось перекинуть ее в коляску. Немецкая конструкция, рассчитанная на шесть килограммов, но не на такие уж весовые категории! Колеса не хотят вертеться. Смазал солидолом. Соседка не отходит, только ахает. Что за стервец, нашла момент для охания! «Куда ты лезешь? Помогла — убирайся!»
Тут дождь пошел, и ни одной тучи не видно. Откуда?! Соседка, наверняка, не догадывалась о своих глазах. Помню, у нее куры дохли, а она говорит: «Хорек, хорек». Да какой там хорек? Даже колорадский жук у нее не держится. А у всех остальных картошка свисает, как на празднике. Льет дождь, и глина под ногами — все скользко. Укрыл ее своим пиджаком, сам до нитки промок, вот так и едем.
И тут навстречу выходит Олюшка, спекулянтка, тащит. У нее зять с нашей улицы, Ванька. Вспомнило, как давным-давно, он за бутылку пробежал вдоль деревни голышом, мужики его подловили и забросили в крапиву. Выполз как он, не поймешь, где у него вперед, где назад. Внешность у него с тех пор не радует. Олюшка тут же среагировала: «Что везешь?»
«Да не знаешь? Час назад по радио сообщили: старух порченых меняют на телевизоры!»
«Шутишь», — ответила она.
«Нет, серьезно!» Взяла и заглянула под пиджак — сестра там, «Мы-мы». И Олюшка готова: «Мы-мы».
«Что ты тут торчишь, собака? Беги, Ванька тебя ждет!» Разворачивается и уходит.
Черт, еле тащусь дальше, тут и мосток этот. Где когда-то Петька Шерстков себе руку сломал. Девчонок пугал, а его в овраг и в бок об корень березы. Вот он, мосток. Опасно сейчас, все перевернусь. Это что за тропа? Бросить все и развестись на чертовой матери? Хотя, она: «Мы-мы». Значит, не бросай!
Подъехал к мосту, стой — и шагай! Что за приключение — не взобраться мне на него?! Поднимался со всех сил, ноги не держат. Еле выдрался как-то. Вдруг слышу — хруст. Что это? Костыль крепится, землю превращает в лужу. К черту, придется помирать, как последнему неудачнику!
И тут коляска начинает двигаться. Подумал, все, кажется, агония. Вдруг поворачиваюсь попрощаться, а она смеется!
Вот это мировая комедия. Я прикипел к земле, грязь на мне, как на свинье. Вот так у нее все: как-то огонь загорелся в шестьдесят первом. Стоим, а она вдруг начинает смеяться.
Расстроился, не могу понять, почему так. На култышке еще три километра. Быстрее самой, или как, прокатись! Чертовщина! Как же это понять?
Ну, наконец, пришли. Врач был на месте, еще молодой. Сразу руки помыл и начал ее обследовать. Я в подоле мучений, не пойму, ёлочка!
А в следующий раз у нее снова баранья кость застрянет? Или что-то еще? Задумался над разводом.
С утра все так же. Когда будет? Дождь? Пожар? Один я в одиночестве! Куда мне?! Кого-кого? Дебилка чёртова, собака!
Кто-то там по дороге показался. Не моя ли это?
Добавить комментарий