«Московские воспоминания купца»:

«Московские воспоминания купца»: Совершенно очевидно, что шум в сегодняшней Москве стал непропорционально громким. Старая Москва была гораздо тише, в ней присутствовал особенный уют, отсутствующий ныне. Огромные особняки по-прежнему стояли на своих местах, но в их стенах не слышалось такого шума, как сегодня. Зато был другой — золотой, таинственный и притягательный. Неподалеку от нас отправили целых семь вагонов мануфактуры. Какой поднимался гам, как будто загорелась вся Европа! Раньше же, даже если в день отправляли семьдесят вагонов, никто и не шевельнул бровью. Это было обыденным делом, рутинной практикой. Вспоминаю, как заходил к Петру Петровичу, позавтракав у него, задавал вопрос о том, сколько вагонов идет. Он всегда с легкостью отвечал: «Идет». И всё, никаких лишних слов. Если он сказал, что идет, значит, можно было не волноваться — дело сдвинулось с мертвой точки. Раньше слово купца значило всё. Оно имело вес, и все знали это. Но теперь противоречия шокируют. Даже на самые незначительные вещи приходится выслушивать целые горы бумаги — условия, векселя, контракты. Как это возможно? Времена изменились, и вместе с ними изменилось и отношение к делам. Если раньше можно было просто отправить вагон одним словом, то теперь одно лишь сообщение о вагоне провоцирует настоящий хаос: все несутся, кричат, кто-то тянет в одну сторону, кто-то в другую, и в воздухе раздается множество голосов. Я хочу подчеркнуть, что не имею в виду национальные особенности. Это совсем не об этом. Я просто констатирую — обычаи кардинально изменились, и они мне не нравятся. Старая Москва — она была иной, наполненной тишиной. В этой тишине скрывался «золотой» шум, что-то настоящее и важное. Я смотрел на него, и в этот момент его лицо казалось особенно красивым. Он с надеждой и ностальгией приподнял руку, словно сыпал в пространство золотые искры, раскидывая их по бесплодному пространству своего прошлого. Присутствующая рядом еврейка замолчала, как будто восприняла эту старомосковскую симфонию «золотого шума». Тем временем купец продолжил: Личная жизнь у меня хороша. Нельзя сказать, что есть поводы для жалоб. С самого начала революции я ни от чего не скрывался. Вот, как видите, ношу купеческое платье — никогда его не прятал. Все бумаги и анкеты заполнял честно, указывая свою принадлежность. Я не чувствовал стыда и не отрекался от своего статуса. И вот, без всяких проблем. Теперь служу. Начальники у меня коммунисты. Да что они понимают в деле? Сначала было непонятно, но теперь у них появилась ясность. И они стали ценить этот опыт. Я сказал им: «Работать буду, но не трогайте мои убеждения». А какие у меня убеждения? Религиозные. Разумеется, у меня своя вера. Коммунизм есть коммунизм, а религия имеет свое место в жизни. Я четко заявил: «Не мешайте мне молиться, ходить в церковь, и соблюдать посты и праздники». Они смеялись, но ведь не мешают мне. Я сейчас снова собираюсь на свои праздники — в старом духе. Мне пришлось быть в командировке, но в сочельник я обязан быть дома. Это уже вопрос чести! Или уважайте это, или без моего участия дело не продвинется. Уважили. Теперь я еду обратно, завтра у нас сочельник. Он перекрестился. В.В. Шульгин «Три столицы» Приглашаем вас подписаться на наш недавно созданный паблик, в котором мы ежедневно публикуем вдохновляющие стихи и прозу, а также интересные истории из жизни поэтов и писателей. Подписывайтесь, чтобы не упустить возможность прикоснуться к Поэзии души.

Опубликовано

в

от

Метки:

Комментарии

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *