### Жизнь домашней прислуги в Российской империи перед революцией
В ноябрьском выпуске 1908 года журнала «Огонекъ» появились размышления госпожи Северовой, литературного псевдонима Натальи Нордман, о повседневной жизни прислуги в начале XX века в России.
Недавно, делится она, к ней пришла молодая девушка, желающая устроиться на работу. «Почему вы без места?» — спросила я ее строгим тоном. Она ответила, что только что вышла из больницы, где провела целый месяц. «На что вы болели?» — поинтересовалась я. В ответ она призналась, что причина ее недомогания заключалась в переутомлении, вызванном физической работой на высоких этажах дома, где ей приходилось подниматься на пятый этаж без лифта. Звучит смешно, но вот что она добавила: «У меня еще и голова кружилась, и дворник наш забрал меня в больницу, где врач и поставил диагноз — сильное переутомление». В таком режиме, конечно, не обойтись без вопросов о том, как именно она проводила свои рабочие дни.
Ее утренний распорядок начинался с подъемом в 6 часов, хотя не было будильника, поэтому она просыпалась с 4 утра, опасаясь проспать. К 8 часам ей требовалось приготовить горячий завтрак. «Рублю биточки, а сама едва не засыпаю», — делилась она, «нужно поставить самовар, почистить сапоги и платье хозяев, а потом сбегать за булками и газетами, когда они уйдут».
После завтранка, отмечает она, у нее были опять хлопоты — надо было готовить обед, а затем снова убирать, готовить кофе, и так далее. Рабочий день протекал в постоянной беготне, налету, и лишь к вечеру, когда уставала так, что ноги не отзывались, она могла найти время на себя. Но тут же звенел звонок, и было необходимо бежать за очередным заказом — пара скорых восемнадцатых по времени, и снова прислуга тащила из лавки то лимоны, то сдобные булки.
Госпожа Северова заметила, что эта девушка была довольно добросовестно настроена, потому что ее рабочий день продолжался около 20 часов. Выросшая в обстановке деревенской жизни, она пришла в Санкт-Петербург и начала трудиться в условиях, далеких от комфорта. Кухня у нее была очень простой, и спать девушке приходилось в темном углу рядом с водосточными трубами.
Количество домашней прислуги в городе исчислялось десятками, а может даже сотнями тысяч, но законами её права почти что не защищались, как будто их вовсе не существовало. «Наши темные лестницы и задние дворы полны антисанитарии и угнетения», — пишет Северова, подчеркивая, что неаккуратность прислуги зачастую была следствием её безысходного положения.
Постоянно испытывая нужду, прислуга должна была подавать прекрасные блюда своим хозяевам, вдыхая их ароматы и наблюдая, как хозяева смакуют их, иногда это вызывало соблазн, хотела бы хоть крошку отбить для себя. В процессе выполнения своих обязанностей молодая горничная нередко должна была заботиться о мужчинах семьи, подавать им чай и помогать с одеждой, и всё это под постоянным контролем своих работодателей.
Госпожа Северова отмечает, что столичная прислуга, особенно молодые не замужние девушки, подвержены распущенности, и многие из них становятся жертвами местных ловеласов, начиная от баринов и лакеев до солдат и дворников. Она указывает на высокую долю проституток среди домашней прислуги в Петербурге и констатирует, что это – результат огромного давления на женщин, попадающих в эту среду.
В заключение своих размышлений гожа Северова делится мрачным пророчеством о том, что термин «люди», использовавшийся для обозначения прислуги, также скоро устареет. «Если мы люди, то кто вы?» — однажды спросила ее молодая горничная, глядя ей в глаза.
Госпожа Северова ошибалась в своих предсказаниях, ведь менее чем через десятилетие после написания этих строк грянула революция, в ходе которой низы, требующие перемен, начали свергать верхушки общества.
У нас появился новый паблик, где мы делимся фактам из истории России, включая эпохи Рюриковичей и Романовых. Подписывайтесь, чтобы быть в курсе событий!
Добавить комментарий