В июле 1926 года в Багдаде, в небольшом саду не берегу Тигра, сидела в плетеном кресле женщина. На ее коленях лежала раскрытая книга — «Диван» Хафиза. Женщине 58 лет, ее гнетет дикая усталость. А ведь когда-то она могла месяцами идти по пустыне с караваном, не уставая и не унывая. Теперь все иначе. Она с трудом переносит жару. Ночью — бессонница или кошмары. Одиночество… Да, ее путь подходит к концу. В спальне на столике у кровати уже стоит пузырек со снотворным..
Гертруда Маргарет Лотиан Белл родилась 14 июля 1868 года в Англии, в поместье своего деда. Сэр Лотиан был видной фигурой викторианской эпохи и владел сталелитейными заводами на севере Англии и за свои заслуги перед империей получил титул баронета. После него семейное дело унаследовал старший сын, отец Гертруды. Мать ее, Мэри, умерла, когда девочке исполнилось всего три года. Еще через пять лет Хьюго Белл женился вторично на женщине образованной и добросердечной, которая относилась к падчерице как к родной. Девочка тоже очень привязалась к мачехе. Детство протекало безоблачно и беззаботно.
Когда Гертруде исполнилось 15 отец не поскупился на лучшее для своего времени образование для любимой дочери. Девочка поступила в женский Королевский колледж в Лондоне, после чего, в 1886 году, не достигнув и 18 лет, продолжила постигать науки в колледже Маргарет Холл — первое женское высшее учебное заведение в Англии, располагавшееся при Оксфордском университете. История была одной из немногих дисциплин, которые разрешалось изучать женщинам.
К концу первого курса подруги по Оксфорду стали подражать ей в одежде. Все поголовно обзавелись коричневыми туфлями на низком каблуке, точь-в-точь как у известной модницы, дочери Хью Белла. Она же продолжала менять наряды, танцевала до упаду, плавала, играла в теннис, каталась на лодке, участвовала в любительских спектаклях… На всех выпускных испытаниях ей поставили высшие баллы, и она в 1888 году получила диплом первой степени. Окончив Оксфорд, отличница вернулась домой.
В свои 20 лет мисс Белл вполне еще мыслила сугубо по-викториански. Но вмешался случай. Ее дядя посол Британии в Румынии, пригласил племянницу провести зиму в Бухаресте.
Столица Румынии, подражая Вене, жила тогда ночной жизнью. «Они здесь развлекаются так, точно этот день их жизни — последний», — писала Гертруда мачехе. Танцы начинались после 11, и девушка кружилась в вальсе всю ночь. Белл даже открыла при английском посольстве что-то вроде школы, где учила всех желающих дипломатов бостону и теннису.
Однако все это — юношеские «легкомысленные глупости». А вот перед возвращением в Лондон она с дядей и тетей на короткое время оказалась в Стамбуле, и Восток произвел на нее по-настоящему глубокое впечатление. Очаровал. Ей казалось, что она чувствует его, понимает, что «люди полумесяца» имеют что-то общее с ней самой. Она вернется сюда, обязательно вернется…
После недолгого пребывания в Англии в мае 1892 года дядя был назначен послом в Тегеран и снова предложил Гертруде ехать с его семьей. «Если я отправлюсь туда этой зимой, моя жизнь изменится к лучшему», — пишет она уже уверенно в своем дневнике и начинает учить фарси. Девушке особенно понравилась пустыня на подъезде к шахской столице, хотя ее спутников-соотечественников она, напротив, удручала.
Из тегеранских писем дочери супруги Белл узнали не только о сказочном гостеприимстве персов, благоухающих рощах и мертвой тишине, что царила в пустыне. Гертруда мельком упомянула и о первом секретаре посольства — статном молодом джентльмене 33 лет, замечательном наезднике и спортсмене, который «опекает ее сверх меры». Это был Генри Кадоген, младший сын известного аристократа. Он стал постоянным спутником Гертруды в ее «вылазках». Пикники, балы, теннисные турниры, посещение базаров, прогулки в горах — их везде видели вместе. Скоро всем было понятно что молодые люди влюблены друг в друга.
Генри хорошо знал и любил Иран. Он давал Гертруде уроки, помогая совершенствоваться в фарси… А предложение сделал в сгущающихся сумерках, в саду, среди фонтанов, кипарисов и неизбежных роз. Невидимый в темноте слуга тихо наигрывал на сазе.
Наутро Гертруда попыталась привести в порядок мысли. Все же она была воспитана в строгих викторианских правилах, и при всей склонности к бунтарству ей и в голову не пришло бы согласиться на помолвку, не получив родительского благословения.
Она написала в Йоркшир длинное письмо, и для влюбленных потянулись дни ожидания. Выезжая верхом, они предавались мечтам о том, как, поженившись, соберут караван и отправятся путешествовать по бескрайним пескам Месопотамии и Аравии, но 14 сентября 1892 года пришел роковой ответ. Беллы требовали, чтобы Гертруда немедленно вернулась домой. Генри, судя по всему, не может рассчитывать на карьерный рост. Как он прокормит семью на свое скромное жалованье? И потом — так ли уж глубоки чувства их дочери или всему виной романтическая обстановка?
Несостоявшаяся невеста без долгих раздумий собралась в дорогу. Конечно, последние дни в Персии они с Кадогеном не расставались. Прощались в отчаянии. Но дома, в Англии, родители сразу осознали, насколько глубоки чувства девушки к молодому чиновнику. Их дитя было мрачно или, наоборот, вдруг впадало в крайнее возбуждение, когда речь заходила о достоинствах Генри. И вскоре отец сдался.
Но Гертруда Белл больше никогда не видела Генри… Летом 1893 года он умер от холеры, проболев всего несколько дней.
Она не станет оглядываться. Она пойдет вперед одна. Она осуществит то, о чем мечталось тогда с Генри в Тегеране. Она соберет караван… Ее ничто не испугает.
К 1896-му выучен арабский и внимательно прочитан Коран. В нем ей лучше всего запомнился такой призыв: «Идите налегке, как одинокие и ни в чем не нуждающиеся». Очень хорошо. Так и надо поступить. Ведь она одинока и ничего больше не боится, потому что ей нечего терять… Да, вернуться на Восток. Но не теперь, когда воспоминания еще свежи.
Гертруда напишет книгу о первой поездке «Персидские зарисовки» и совершит неторопливое турне по Европе. За 5 лет, прошедших после смерти Кадогена, Гертруда объехала почти весь этот континент, да еще и вокруг света. Мелькали страны, города, но ничего не оставляли в ее душе: по ночам ей снилась пустыня. Увидев почти весь мир, она по-настоящему узнала и полюбила лишь небольшой его кусочек.
Зимой 1899 года Гертруда наконец выехала из Англии и в марте 1900-го ее небольшой караван уже выступил в глубь Аравии. Белл с детства ездила верхом только в дамском седле, но теперь села на коня по-мужски. Сама спроектировала широкую юбку-брюки…В этой первой дороге путешественница не упускала случая заговаривать со всеми, кто встречался: торговцами, паломниками, бедуинами.
Караван продолжал свой путь до окрестностей Бейрута. Несколько дней он простоял на берегу реки Адонис. Затем уже была Яффа, где начальница экспедиции села на корабль до родных берегов. Но “я вернусь сюда очень скоро. Человек, хоть раз побывавший здесь, обречен на возвращение.”
Но до возвращения надо многое успеть: штурмовать в мае 1902-го очень сложный пик Альп, Финстераархорн. Совершить второе кругосветное путешествие, в ходе которого посетить Индию. Побывать в Китае. Заглянуть и к японцам. Наконец, вернувшись ненадолго в Лондон, сфотографироваться у известного Сарджента.
А весь 1906 год наша героиня писала лирическую книгу «Пустыня и плодоносная земля».
В то же самое время Гертруда неожиданно для всех вступает в «Женскую антисуфражистскую лигу» и даже становится ее почетным секретарем.
Оставив до поры и археологию, и антисуфражизм, в конце 1911 года Белл снова собирает караван в Дамаске, чтобы пересечь Сирийскую пустыню.
А зима выдалась такой суровой, что по утрам ее люди отказывались вылезать из-под тентов. Их начальнице приходилось выбивать колышки, дабы тяжёлая крыша из верблюжьей шерсти падала на смутьянов, и им волей-неволей приходилось выбираться наружу.
В середине марта Гертруда впервые увидела минареты Багдада — города, который однажды станет ее домом и последним пристанищем.
Дамаск, зима 1913 года. Гертруда снова готова пуститься в путь, и по сравнению с тем, что она задумала сейчас, все ее прежние странствия выглядят беспечными прогулками. Цель Белл — древний город Хаиль, примерно в тысяче километров от отправного пункта. Перед этой экспедицией Гертруда выступила с докладом в Королевском Географическом обществе. Ученые мэтры поначалу отнеслись к ней снисходительно. Конечно, удивительно, что мисс Белл, не имея специальных научных знаний, сумела уже проделать так много, но почему бы еще немного не поучиться?.. И ей предложили прослушать курс астрономии, основ топографии, а также научиться ориентированию на местности. Гертруда последовала совету. К тому же при соблюдении этого условия ей обещана официальная миссия — делать карты и фотографии для общества.
Турецкие власти, как всегда, подозревают, что эти карты отправятся прямиком в британское Министерство иностранных дел. Они даже не знают, насколько близки к истине! Родная страна поставила перед Гертрудой важную задачу — содействовать сплочению разрозненных арабских племен под руководством Альбиона. Ходят слухи, что турки подкупили ибн-Рашида. Так ли это? Путешественница должна все выяснить. Что и говорить, заманчивая задача для авантюристки. Правда, на душе у нее как раз в это время скребут кошки…
Чуть ранее, в июле того же года, в Вашингтон-холле она познакомилась с майором Чарлзом Дауи-Уайли и влюбилась.. Но Дауи женат на ее подруге.. “Ерунда, она не позволит глупым условностям еще раз сломать ее жизнь!” Новые знакомые обменялись страстными письмами, встречались тайком, и их роман с каждым днем становился все более мучительным. Но Дауи так и не решился на разрыв с супругой. Гертруда более не в силах жить в постоянном нервном напряжении, решилась на поспешный отъезд на Восток, который похож на бегство: «Я буду рада уехать, я хочу уехать! Я хочу обрубить все связи с миром, это самое лучшее и разумное»…
Белл снаряжает свой караван нагрузив 17 верблюдов и 8 мулов провизией на 4 месяца, походным снаряжением и подарками для вождей племен. И по мере того как караван удалялся от цивилизации, она «чувствовала, как спадают оковы, кольцом сжимавшие ее сердце». Но с другой стороны, стало физически очень тяжело, кожа на ее лице лопалась от постоянного ветра. По силам ли ей миссия?..
По ночам она ведет путевой дневник, предназначенный только для Дауи-Уайли. «Я уже погрузилась в пустыню, будто это мой родной дом. Тишина и одиночество опускаются на меня плотной вуалью. Я хотела бы, чтобы ты увидел пустыню и вдохнул воздух, который идет из самого источника жизни. Несмотря на пустоту и безмолвие, это прекрасно». Близ города Зиза свою госпожу нагнал Фатух. Он привез ответные письма от Чарльза: «Ты сейчас в пустыне, а я в горах, в местах, где под облаками хочется сказать так много. Я люблю тебя. Становится ли тебе от этого легче там, где ты сейчас? Становится ли от моих слов пустыня менее огромной и бесприютной? Возможно, когда-нибудь я расскажу тебе об этом в поцелуе».
Проведя в пути три месяца, караван достиг Хаиля.
В городе за караваном захлопнулись ворота и во дворце ее провели в какую-то комнату, где через некоторое время появился наместник в одеждах из китайского шелка и в окружении толпы нубийских рабов.
Гостья и хозяин обменялись приветствиями, и на этом… разговор завершился. Ибрагим только обронил, уходя, что, поскольку принц отсутствует, будет лучше, если госпожа подождет его здесь, в этих покоях. Сказано это было самым вежливым тоном, но Гертруда сразу поняла что к чему. Она под арестом. Прошло, однако, несколько дней. К ней никто не приходил. Евнухи, рабы, наложницы… Такое впечатление, словно она попала в Х век. И тут находчивость вновь помогла Гертруде Белл. Она потребовала новой встречи с Ибрагимом. На сей раз ее привели в эмирский сад. Меж фонтанов и деревьев гуляли дети, наместник с придворными пил кофе. Британка завела разговор об отъезде, но все, как и ожидалось, только улыбались и подливали горячего напитка. Тогда в ярости — разыгранной ли, неподдельной ли она вскочила с подушек, повернулась и ушла. И услышала за спиной у себя мертвое молчание — лишь журчание фонтанов. Такой жест мог позволить себе только шейх. Очутившись в своих покоях, приготовила пистолет.
Но через некоторое время вошел главный евнух и объявил мисс Белл, что она свободна.
Гертруда собралась в дорогу после отдыха проведенного в «золотой клетке», и, как оказалось, вовремя. Армия ибн-Сауда стояла почти у стен города. Ибн-Рашид готовился к активной обороне. Еще немного, и Белл очутилась бы под перекрестным огнем армий двух принцев. В этой зловещей атмосфере она едва успевает сделать альбом фотографий города, ради которого пересекла пустыню.
Путешественница возвращается в Англию и даже не догадывается, что это было ее последнее странствие по пескам.
Осенью 1914 года Ближний Восток уже представлял собой поле боя.
А в Лондоне происходит наконец тайная встреча Гертруды с тем, для кого она при свече, писала ночами свой дневник. Всего одна ночь вместе.
Чарлз Дауи-Уайли погиб под Галлиполи. Белл некоторое время всерьез собиралась покончить с собой.
В дневнике появляются кривые, разбегающиеся во все стороны буквы: «Подожди меня! Я не боюсь перехода, я пойду с тобой»… Но у нее не хватает решимости.
…В первый год войны Гертруда работает в ведомстве, занимающемся учетом пропавших и раненых, — сначала во Франции, затем в Лондоне. А в марте 1917го последовал вызов в недавно захваченный Багдад. Мисс Белл консультирует здесь официальных представителей британского командования.
В 1919 году, уже после войны, она ездила на Парижскую мирную конференцию: «Меня уговаривали остаться на дипломатической работе в Европе, но я не могла себе представить, как можно в такой момент быть там. Я не могу думать ни о чем, кроме того, что будет с Ближним Востоком». Еще годом позже заслуженную путешественницу, бывшую шпионку, офицера в отставке, обладательницу ордена империи назначили Восточным секретарем Высшей Британской комиссии в Междуречье.
Когда в 1921 году в Каире состоялась конференция по вопросам будущего этой страны, Черчилль пригласил на нее самых крупных экспертов по Ближнему Востоку: 40 человек, единственной женщиной среди них была Гертруда Белл.
Замуж она так ни разу в жизни и не вышла, детей не родила…
Теперь она живет в Багдаде, в обычном доме. По утрам выезжает верхом или купается в Тигре. Новые иракские лидеры принимают решения о будущем страны у нее за чашкой чая.
Гертруда устала уже даже от этих деяний. Год назад она съездила в Англию посоветоваться с врачами. Те вынесли вердикт: на Восток возвращаться нельзя, тамошний климат убьет ее. Умолял остаться и отец.
Тем не менее она собралась обратно в Багдад, рассеянно ответив: «Восток вошел в меня настолько, что я уже не понимаю, где он, а где я сама». Ею овладела странная апатия..
Последнее, что она задумала в жизни, — это создать в Ираке настоящий археологический музей. Много времени и сил ушло на поиски подходящего здания, планирование помещений, сортировку экспонатов.
Фейсал, конечно, не отказал дорогой подруге в просьбе торжественно открыть ее детище. И на волне энтузиазма весной ее болезни на некоторое время отступили. Но внезапно вышел из берегов Тигр, и жарким багдадским летом Белл пришлось активно работать в Комитете помощи пострадавшим. Это окончательно подорвало ее здоровье.
25 июня 1926 года она нашла в себе силы присутствовать на банкете, который король давал в честь подписания тройственного договора между Турцией, Великобританией и Ираком. Все заметили ее отсутствующий взгляд, и с этого дня Гертруда больше никого не принимала.
Утром 12 июля 1926 года она не вышла из своей спальни в привычный час. Слуги нашли хозяйку мертвой в постели. На столике лежали пустой пузырек из-под снотворного и книга стихов Хафиза, открытая на последней странице…
Приглашаем в наш новый паблик, где мы каждый день публикуем интересные факты и истории со всего мира История для всех
Добавить комментарий